В Захаровском районе на дне воронки от авиабомбы обнаружили останки советского офицера

Работы на месте захоронения.

Фото: Евгений БАРАНЦЕВ

30 сентября, суббота. Низкие тучи нависают над неубранным кукурузным полем. Мелкие капли дождя ложатся на лобовое стекло автомобиля. Промозглая осень… Выходим из машин, почти не разговариваем друг с другом. Хмурые лица поисковиков не очень-то располагают к общению. В районе деревни Некрасово мы работаем уже третий раз, и результатов пока фактически нет. Все-таки даже у людей, знающих цену Победы, Рязанская область не ассоциируется с боевым регионом, что говорить об абсолютном большинстве… А ведь война коснулась нашей земли. И до сих пор не затянулись еще эти вечные раны…

Весной нынешнего года «Комсомольская правда» обратилась к председателю рязанского регионального военно-исторического общества Сергею Филимонову с инициативой о проведении первой в истории нашей области «Вахты Памяти». Часть Захаровского района, примыкающая к Серебряно-Прудскому району Московской области, показалась нам перспективной для изысканий, поскольку никогда никого не интересовала именно как арена боевых действий. Пожалуй, единственная строка, встречающаяся в общедоступной литературе относительно этих мест, касается оккупации в декабре 1941 года города Серебряные Пруды.

Не нужный никому

Поддержку в областном правительстве нам удалось найти. В конце июня исполнявший на тот момент обязанности губернатора Рязанской области Николай Любимов озвучил представителям СМИ информацию, что до конца 2017 года в регионе пройдет «Вахта Памяти». Позже представители редакции (Евгений Баранцев, Александр Барашин - Ред.) и представители регионального поискового движения (руководитель Николай Стрелков) составили план совместной работы. Были намечены три точки: работы на месте падения самолета в районе Хутора Охотники; опрос населения в селе Осово, где по спискам потерь 322-й стрелковой дивизии должны быть похоронены шесть красноармейцев (в настоящее время место захоронения неизвестно) и эксгумация офицера РККА, покоящегося в одной из воронок в поле западнее деревни Некрасово. Этот последний пункт и вызывал у поисковиков наибольшие сомнения.

Дело в том, что на месте предполагаемого захоронения установлена оградка и памятник, но предыдущие две разведывательные поездки показали, что никакой могильной ямы под памятником нет - лишь нетронутая лопатами земля да добротная некопаная никогда ранее глина. На помощь пришел случай…

Судьба познакомила нас с Алексеем Михайловичем Жаворонковым (1929 г.р.), который помнит не только лютую зиму 1941 года, но и суровую немецкую речь в родной русской деревне. В гости к Алексею Михайловичу мы попали в субботу (30 сентября), а во вторник (3 октября) он с супругой должен был уехать, по его собственному выражению, «на зимовку» в столицу.

Алексей Михайлович Жаворонков.

Фото: Евгений БАРАНЦЕВ

- Саперы ставили противотанковые мины, - вспоминает далекий сорок первый наш собеседник. - Земля-то мороженая уже: вот они кто ломом, кто киркой, а кто и топором орудовали - человек десять и лейтенант с ними. Они копаются, а холодно… Лейтенант в крайний дом пошел греться. В это время в деревню немцы на бронетранспортерах приехали со стороны Серебряных Прудов. Взяли всех в плен. Саперов погрузили на машину, а лейтенанта этого оставили да давай по нему палить. Он побежал, хотел в доме спрятаться - там, у порога, его и прихлопнули. Местные вначале под кустами мертвого положили, но снег когда сошел, он обнаружился. Затем уже в воронку, оставшуюся от авиабомбы, перенесли… Это, конечно, безобразие, что никому он не нужен оказался: ни военкомату, ни властям, ни людям. Много позже поставили что-то вроде памятника, да поставили совсем в другом месте.

Именно этот рассказ престарелого человека окончательно убедил нас в том, что не зря решили мы провести выходные среди понурых захаровских полей. Оставалось перекопать все воронки - а их на поле было порядка семи, чтобы найти ту, которая стала погребальной ямой для советского офицера.

«Жаль с людьми так не выходит»

Через несколько часов работы ветер подхватил негромко сказанное слово:

- Кость…

Положение бедренных костей указывало на то, что офицера положили в воронку боком, а отсутствие значительной части скелета - что тело изрядно было поедено лисами и прочими падальщиками. Эх… Этот офицер не знал воинских почестей. Страшное время сделало людей всех одинаково черствыми - и там, на войне, и здесь, в тылу. Даже когда позже неподалеку поставили оградку, никто не попытался внести это место в список официальных воинских захоронений. Единственное, что сделали местные жители, попробовали вспомнить имя погибшего лейтенанта. Получилось что-то вроде «Карев Петр Андреевич». Спросите, почему «что-то вроде»? Просто во всех общедоступных военных базах данных человека с таким именем не значится - вернее значится, но погиб он в 1944 году и похоронен в Ленинградской области.

Карандаш и патроны от револьвера системы "наган".

Фото: Евгений БАРАНЦЕВ

Кроме останков из земли извлекли с десяток завернутых во что-то тряпичное патронов от револьвера системы «наган» и расколовшийся на двое карандаш и грифель от карандаша. Мурашки по телу… Склеить и заточить заново карандаш не составит труда - спустя 76 лет им снова можно будет делать пометки на бумаге. Жаль с людьми так не выходит… Был найден и блокнот, в котором, вероятнее всего, лейтенант рисовал схему расположения мин. То ли в качестве закладки, то ли в качестве еще чего-то в блокноте лежал патрон от винтовки Мосина.

Уже под вечер второго дня работ из воронки подняли разорвавшийся корпус авиабомбы, той самой авиабомбы, которая и образовала данную воронку.

- На этом поисковики заканчивают полевой военно-археологический сезон 2017 года, - отметил руководитель региональной поисковой организации Николай Стрелков. - Останки поднятого лейтенанта переданы на хранение администрации Больше-Коровинского сельского поселения. Предполагается, что они будут перезахоронены с воинскими почестями рядом с дорогой Рязань - Серебряные Пруды в канун 9 мая 2018 года. А до этого мы постараемся выяснить подлинное имя убитого офицера.