Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+10°
Boom metrics
Дом. Семья14 ноября 2017 6:00

Дневник трижды мамы: “И вот сижу я на дерматиновой лавке. Зад потеет. Слёзы текут...”

Записки Анастасии Аксяновой. Часть третья, послеродовая
Родившая тройню Анастасия Аксянова поделилась воспоминаниями о самом ответственном дне. ФОТО Личный архив

Родившая тройню Анастасия Аксянова поделилась воспоминаниями о самом ответственном дне. ФОТО Личный архив

Читать Вторую часть, Первую часть и Вступление

Дело было в послеродовом отделении. Шли вторые сутки после занимательнейшего события под названием «экстренное родоразрешение путем кесарева сечения». После той неги, которой я наслаждалась, будучи в реанимации, меня накрыло всеми ужасами послеоперационного периода. С тоской я вспоминала, как еще буквально сутки назад я лежала, совершенно не ощущая нижнюю часть тела и телеграфируя друзьям в телефоны и фейсбуки. Ко мне приходили добрые нянечки и меняли кровавые пеленки.

Отделение, где выхаживали детей в течение почти двух недель

Отделение, где выхаживали детей в течение почти двух недель

Фото: Анастасия АКСЯНОВА

Приходил чудесный анестезиолог и колол такие уколы, такие! И как колол! Можно было, временно отложив телефон, упавшим голосом простонать «сестра, воды!» После было бы эффектно уронить кружку и начать метаться в бреду, но благодаря профессионализму медиков, горячка так и не наступила. А самым прелестным в реанимации был катетер, сообщающийся с мочеприемником внушительного объёма. Господи, как мне хотелось послать санитарку за пивом, сунув ей в карман халата пятихатку! Но из имущества в реанимации у меня были только телефон и зарядное устройство. А ведь это мечта – пить пинту за пинтой (да, я могу) и не бегать, выпучив глаза, в сортир, каждые пятнадцать минут.

За пару часов до кесарева

За пару часов до кесарева

Фото: Анастасия АКСЯНОВА

Но вернёмся в послеродовое, наполненное стонами новоиспеченных мамаш, корчившихся под капельницами с окситоцином. Я не корчилась – меня не брало.

Через два дня после операции

Через два дня после операции

Фото: Анастасия АКСЯНОВА

Впрочем, мне и без того хватало печалей. Например, вид собственного живота, которым можно было обмахиваться в случае жары, повергал меня в черную печаль. Организм начал активно готовиться к лактации, вследствие чего у меня ужасно опухла грудь и отказал мозг. Хотя, как – отказал. Не отказал. Скорее, начал глючить, поддавшись напору мамских гормонов.

***

Лежу я, стало быть, на жесткой койке и так мне себя жалко, что не передать. Ещё и половину спины ломит, словно меня чугунным веслом гипсовая баба поперёк туловища огрела. Нет, не так. Ощущения в теле были такие, как будто меня из бетономешалки вынули и под асфальтоукладчик положили. А потом уже баба с веслом подоспела. При этом добрые медики елейными голосами приказали не лежать бревном, а постоянно вставать и ходить, не то хуже будет. Гормоны бушевали, навевая панические мысли: «А что, если я теперь – инвалид? Как же я буду воспитывать детей? А если я вообще умру скоро?»

Слёзы лились из глаз бурным потоком. Мама вопрошала в вацапе, где её тарелки с павлинами. Свекровь требовала немедленно присвоить детям приличные, русские, имена. Муж отвечал на вести о моей скорой кончине, что он уже на похоронах найдёт себе бабу по-красивше. И они уж воспитают мою тройню всем на зависть. Можешь, мол, помирать безмятежно. Воронка отчаяния над моей головой приобретала гигантские размеры, грозя поглотить меня всю целиком, без остатка. Очень обидно было погружаться в пучину вселенского горя в драной казенной распашонке и одноразовых трусах поверх какой-то ветоши. Не гламурно как-то.

***

Вдруг раздался крик дежурной акушерки: «На перевязку!». Я вся мигом встрепенулась. Кончина кончиной, а на процедуры опаздывать нежелательно. Собрала в кучу фартук, бывший когда-то моим спортивным животом, и побежала в перевязочную, дабы избежать стояния в очереди из прочих штопанных мамаш. Анекдот про черепах «А они как ломанулись!» знаете? Вот именно так я и побежала, кривясь от боли и кляня инстинкт продолжения рода на чём свет стоит. В итоге, меня опередила лишь коллега из палаты, расположенной ближе к перевязочной. И вот сижу я на дерматиновой лавке. Зад потеет. Слёзы текут. Я подняла очи, чтобы, в последний раз возможно, оглядеть этот жестокий, но такой прекрасный мир, наполненный ароматом дезинфектантов и хрустальным звоном капельниц.

***

И я увидела их. Вчерашних рожениц. Кесаренных и рожавших самостоятельно, молодых и не очень, с педикюром и без. Услышав призыв, они медленно брели в перевязочную из противоположного крыла. Они шли, шаркая ворованными в отелях махровыми тапочками и неуместными пляжными сланцами. Бочком и сутулясь.

Через пять дней после кесарева

Через пять дней после кесарева

Фото: Анастасия АКСЯНОВА

Лохматые, в рваных на груди больничных ночнушках. В залитых кровью операционных чулках. С пустыми от усталости глазами. Ну, чисто зомби, почуявшие свежую плоть! Прямо кадр из «Ходячих мертвецов». Тут-то меня и торкнуло. Я неприлично смеялась, держась за криво зашитый живот, совершенно позабыв, что сама при смерти. Первые поравнявшиеся со мной зомби-мамы скользили по мне равнодушными взглядами и двигались дальше. “Ура! – подумала я – Не сожрали! Смех – лучшая защита от любых чудовищ”.

Выписка из роддома

Выписка из роддома

Фото: Анастасия АКСЯНОВА

Продолжение следует.

Читать Вторую часть, Первую часть и Вступление