Не все так просто

В "Собачьем сердце" Булгаков создал не схему для учебника литературы, а оглушительной силы произведение Фото: Репродукция Фотохроники ТАСС

«О МИХАИЛЕ БУЛГАКОВЕ И «СОБАЧЬЕМ СЕРДЦЕ»

«Теревинф», 2017

Кто не слышал о «Собачьем сердце» Булгакова или хотя бы фильм не смотрел! Текст давно разлетелся на крылатые фразы, а кадры на демотиваторы. И все мы привыкли считать, что Михаил Афанасьевич запечатлел противостояние ученого-интеллигента и грубой революционной массы в лице особо колоритных ее представителей, из которых Шариков, конечно, самый выразительный и несимпатичный.

Но так ли всё просто в «Собачьем сердце»? Яркая, одновременно глубокая и эмоциональная книга литературоведа и драматурга Елены Степанян «О Михаиле Булгакове и «Собачьем сердце» возвращает читателям возможность свежего взгляда на это произведение. Ведь Булгаков создал не схему для учебника литературы, а оглушительной силы произведение, в котором размах художественного замысла сочетается с точно запечатленными реалиями времени, а поразительная фантасмагория, опять же, на те самые реалии и опирается.

Всесильная наука, казалось, готова была обеспечить всему человечеству благоденствие без голода, болезней и прочих напастей. Но у Булгакова этот культ материалистического подхода ясно напоминает о других культах, древних и жестоких, разве что заклинательные фразы звучат по-другому. «И если прежде они молили о продлении жизни всяческих богов, то к кому же сегодня обращается их последняя надежда? К нему и только к нему, к Филиппу Преображенскому, жрецу всемогущей Науки».

Для послереволюционных лет операции по пересадке обезьяньих желёз ради сохранения или возвращения молодости, которые проводит профессор Преображенский, были не фантасмагорией, а вполне научным проектом. Вожди молодой Советской республики очень хотели найти средство и самим подольше оставаться если не молодыми, то крепкими. Тогда и появился знаменитый Сухумский обезьяний питомник – чтобы железы те самые всегда были под рукой и в достаточном количестве. А кроме вождей молодостью грезили прожигатели жизни, красочно описанные в «Собачьем сердце» пациенты профессора. «Если во времена Шекспира клиенты Филиппа Филипповича были козлами и обезьянами, то за истекший период они поднялись по эволюционно-социальной лестнице на такой верх, что иным двуногим их только в подзорную трубу и разглядывать… И деньги их плавно текут в карман белоснежного профессорского халата». Не удивительно, что он в голодной истерзанной стране может себе позволить и рябчиков, и ананасы, и дерзкий разговор с представителями нового порядка.